Батюшка Мефодий очаровал десятки тысяч людей, растопил их сердца, показал, как настоящие христиане должны любить друг друга

Год назад, 22 июля 2021 года после недолгой болезни скоропостижно отошёл ко Господу один из столпов Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, человек удивительной чистого сердца и широкой души архимандрит Мефодий. Скорбью наполнилось множество сердец не только на Валааме, но и по всей православной Руси, и даже далеко за её пределами.

В феврале 2021 года ему исполнилось 60 лет, а на Валаам батюшка попал, когда ему был всего 31 год. Еще при жизни он завещал в случае смерти похоронить его на Валааме, так как он полюбил это святое место всей своей душой. Архимандрит Мефодий, был человеком ярким и неординарным. Некоторые россияне были шокированы тем, как в 2012 году он поцеловал руку прибывшему на Валаам Владимиру Путину. Но сам отец Мефодий не стеснялся этого: «Я поцеловал руку Президента России в знак признания маленьким народом великого русского народа», — объяснил он тогда. И действительно, существует такой древний православный обычай у многих народов, в том числе у македонцев, а ведь именно оттуда родом был отец Мефодий. Его путь был необычным: байкер, инженер, полиглот, музыкант, он отказался от всего ради духовного призвания — стать монахом. И путь этот привел его на Валаам. И там же был окончен. Про отца Мефодия: каким он был, что совершил важного в духовной жизни, что его связывало с Валаамом, как он строил отношения с Президентом России, над чем мог пошутить и почему его оплакивают десятки тысяч православных людей, согласился рассказать журналист и писатель Александр Казакевич, который был знаком с отцом Мефодием в течение четверти века.

«Когда я впервые приехал на Валаам, монастырь выглядел не так благоустроенно, как сегодня. Сейчас там стараниями отца Мефодия построены современные гостиницы, в которых удобно и паломникам, и туристам, а тогда в наших кельях стояли печки и были сложены поленницы дров. Чтобы келью протопить, дрова надо было порубить. Металлические кровати со скрипящей сеткой, обшарпанные лестницы. Спасо-Преображенский собор был покрыт лесами. Людей было очень мало. Но все понимали: нам повезло оказаться на Валааме в момент его великого возрождения, когда у мужского монастыря только-только начинается новая жизнь. Сокровенный и трепетный момент», – начинает свой рассказ Александр.

–​ Как вы познакомились с отцом Мефодием, ведь в первый раз на Валаам вы приехали сами по себе?

– Я работал в телевизионной программе «Время». Убедил руководство отправить меня в командировку на Валаам, чтобы к Рождеству привезти оттуда репортаж. Сегодня праздничные сюжеты из монастырей – распространенная практика, а тогда я был первопроходцем. Позвонил в справочную службу. Они дали мне телефон Валаама. Я позвонил – настоятель обители отец Панкратий отозвался. Сказал, что будет рад видеть нашу группу. Мы приехали, начали снимать репортаж. Надо было решить какую-то бытовую проблему. Мне посоветовали: сходи к гостиннику. Я зашел в маленькую келью и встретил человека, который, так скажем, немножко плохо говорил по-русски. Я о нем ничего не знал, но уже через несколько минут посреди заснеженного острова купался в океане его любви. Он варил для меня крепчайший кофе, угощал вареньем из смоковницы, которое ему прислали из Македонии, заставил весь стол, за которым я сидел, голубыми блюдцами с конфетами. И это как раз и был отец Мефодий.

–​ Наверное, вы удивились: Валаам – и варенье из Македонии?

– Ему прислали домашнее варенье, а он им угощал гостей. Мы тогда проговорили с ним несколько часов, но это было не интервью – он так принимал всех гостей до единого. Иногда покупал в магазине коробку с мороженым, шел и раздавал ее по дороге: детям, жителям Валаама, братии, трудникам... Говорил: «Брат! Пойдем ко мне в гости! У меня есть чай и варенье! Многая лета тебе, брат!» За эти почти три десятилетия, которые он прожил на Валааме, такой любовью он очаровал десятки тысяч людей, растопил их сердца, показал, как настоящие христиане должны любить друг друга, когда эта любовь не на словах, а в каждом твоем дыхании. Люди после его смерти скорбят не потому, что им сказали: «Отец Мефодий был хороший человек», а потому, что он смог пройти через их судьбы: всех поселил, накормил, с каждым поговорил. Согласитесь, каждому из нас на начальных этапах по дороге к Богу нужна такая теплая поддержка и забота.

–​ О чем вы говорили в ваше первое знакомство?

– Он тогда рассказывал, что приехал из Македонии, но проблем у него много. Вот, допустим, не было гражданства. Чиновники, от которых это зависело, ничего не понимали в монашестве. Они говорили ему: «Или женитесь, или найдите нормальную работу, и тогда у вас будет гражданство». А как монах может жениться? И почему должность валаамского гостинника – это плохая работа? Как он говорил, некоторые чиновники даже деньги с него брали, но в итоге не помогали. Но потом Господь свел его с высокопоставленными людьми, которые помогли решить эти проблемы.

–​ Как тогда, в самом начале, был обустроен быт братии на Валааме?

– В 90-х годах, братия существовала, питалась впроголодь, и отец Мефодий вначале жил очень трудно. Но он угощал гостей, хотя не знал, будет ли что поесть завтра. С самого начала он был певчим, пономарём, ризничим, гостинником – у него всегда было много послушаний, но гостиник или помощник Игумена по приему гостей – это было его призвание и крест. Поэтому к нему тянулись паломники, поэтому гостиница всегда была у него переполнена, туда приезжали его друзья и друзья друзей. А ведь это великий труд: принять гостя, чтобы каждый полагал, что так встречают только его. А сколько было этих гостей у него с 1993 года? Подсчитать невозможно! Последняя моя встреча с ним случилась за месяц до его кончины. Тогда он наградил меня медалью Валаамской иконы Божьей Матери. И тогда же он мне дал последнее в своей жизни телевизионное интервью, которое я воспринимаю теперь как духовное завещание. Это напутствие архимандрита Мефодия я приведу в конце нашего разговора.

– Ваши отношения с простого знакомства переросли в личную дружбу?

– Я бы не дерзал называть наши отношения дружбой. Скорее он меня духовно и личностно окормлял. Как тысячам других знакомых, обязательно звонил каждый год по телефону, чтобы поздравить с днём рождения. Говорил слова напутствия. Обязательно шутил. Когда мне исполнилось 50 лет, он звонит, смеется и говорит: «Добро пожаловать в наш клуб пятидесятилетних! Устраивайтесь поудобней!» После смерти отца Мефодия я позвонил в Македонию его племяннику Методию Алексову. С ним мы познакомились на Валааме и дружим с тех самых пор. Мы говорили, что даже несколько минут, проведенных с отцом Мефодием, серьезно обогащали. Мы становились масштабнее, потому что неприкрытыми глазами была видена величина его личности. Каждая минута становилась православным уроком христианского отношения к людям и миру.

Мне посчастливилось гостить в Македонии у родственников отца Мефодия. Однажды они отвезли меня в то село, где он родился. Оно такое светлое, как сам батюшка. Мы разговаривали, зашли в дом, где он жил, вышли на крыльцо. И вдруг к нам потянулись соседи со своими арбузами, закусками, помидорами и огурцами с грядки, ягодами. Кто-то принес местную ракию... Мой визит в родное село отца Мефодия превратился в импровизированное застолье. Душевно было. Как у батюшки в комнате, где он принимал гостей. По афонской традиции он называл такие комнаты «архондариками». Вначале у него был один архондарик, а впоследствии он возвел часовню Валаамской иконы Божией Матери и второй архондарик на остров Светлый, где проживал и принимал гостей в последние годы своей жизни.

–​ Отец Мефодий рассказывал, как пришел к Богу?

– Мне отец Мефодий рассказывал, что он не помышлял быть монахом – он был перспективным, очень образованным молодым человеком, будущим инженером-архитектором, всегда с гитарой, в окружении друзей. Его звали Венко Петров. Он знал несколько иностранных языков: итальянский, французский, английский, а вот русского вообще не знал. Его дедушка был глубоко верующим человеком, который восстановил несколько храмов. Он считал, что в каждом роду должен быть монах или священник. Господь открыл ему день смерти. Накануне он попросил брата будущего отца Мефодия обязательно прийти в свой дом. Он хотел его попросить стать монахом ради своего рода. Но брат где-то задержался. А время смерти приближалось. И тогда дедушка сказал Венке: стань монахом ради своей семьи. И тот согласился. Словно внутренне был к этому давно готов.

– Почему местом служения он выбрал Россию?

– Он не мечтал о России, не собирался сюда, хотел поехать на Афон. Некоторые греки не очень примечают македонцев. У них свои исторические разногласия. И вот на такую гречанку нарвался Венко Петров. Она не дала ему разрешения проехать на Афон. В одночасье он решил: нечего ему ехать на Афон – он поедет в Россию. И рванул в незнакомую страну прямо из Греции. Через Болгарию. Пришел в храм, а его там не понимают: он русского не знает, болгарского не знает. «На пальцах» попытался объяснить, что ему надо в Москву. Его поняли. Показали человека из России, который из Болгарии возвращался на Родину. Им был иеромонах Лонгин, будущий митрополит Симбирский и Новоспасский. Этот человек привез его в Троице-Сергееву лавру, где отец Мефодий подружился с будущим владыкой Панкратием, который был тогда священником. И тот ему сказал: «Поехали восстанавливать Валаам». А отец Мефодий сроду льда не видел, только снег. А тут ему открылась ледяная пустыня. Холодно. С продуктами сложно. Электричество несколько раз в день отключают. Он говорил впоследствии: «Я не знаю, совершил бы я еще раз такой подвиг, как приехать на Валаам и пройти все испытания от начала до конца?» Шутил, что однажды решил сесть на корабль и уехать отсюда, но на кораблик опоздал. Пришлось остаться.

–​ Другие священнослужители не упрекали его в таком, как кажется, несколько праздном образе служения: гости, угощения?

– Часто его батюшки упрекали, что он, дескать, ведет себя не по уставу: разве можно бесконечно принимать обычных гостей с такими почестями, уделять каждому помногу часов? Надо же молиться, бить поклоны, и молитва должна быть долгой. Но со временем все осознали, что отец Мефодий жил не по уставу, а по любви. Его любовь – это был талант от Бога. Но когда наступали посты, Валаам пустел, отец Мефодий уходил в затворы, никого не принимал, молился, не выходя из своей кельи. Он был большой молитвенник. И каждая встреча с гостями, когда он выходил из затвора, у него начиналась с того, что он молитвенно просил заступничества у Матушки Богородицы. Благодаря отцу Мефодию икона Валаамской Божьей Матери побывала в космосе. Она совершила вокруг орбиты Земли 488 оборотов, и это был первый космический Крестный ход.

–​ Под гитару он не перестал петь?

– Надо отметить, что под гитару, когда приехал на Валаам, отец Мефодий уже не пел, потому что это как-то не сочетается с образом монашествующего человека. Но он много шутил. Даже что-то придумывал про себя, чтобы над собой смеяться, а не над другими. Вот приходит к нему паломник или турист. Человек скован, зажат. А батюшка, чтобы его расшевелить, рассказывает, что только-только провожал важного гостя на вертолет, должен был ему спеть «Многая лета», но перепутал слова и спел вместо этого «Вечная память». И потом он звонил ему, спрашивал: как тот долетел? И сразу после таких историй атмосфера становились более непринужденной. Паузы он любил заполнять смешными рассказами, но в то же время серьезный вел разговор и серьезные ситуации других людей пропускал через себя, и сам делился своими.

–​ Случались ли какие-нибудь чудеса, связанные с именем отца Мефодия? Иногда подобные вещи рассказывают про старцев...

– Можно ли называть его старцем, мы узнаем позднее. Позднее мы поймем, был ли у него дар прозорливца, осознаем его духовную величину. Братья видели скольких он окормлял и приводил ко Христу! Часто люди приезжают, как туристы, а потом он с ними беседовал, и после трапезы каждому тихонечко говорил: «Ну, останься, расскажи мне, давай исповедуемся, и сходи на причастие завтра». И вот человек приехал как турист или важный гость, чиновник, а уезжал уже с изменившимся сознанием. И меня он так же подталкивал. Иногда спрашивал: «Какие планы, Александр?» Я отвечал: «Собираюсь сделать фильм про Святую Землю». Он говорил: «Дело хорошее, но ты должен помнить, что враг человеческий тебе этого не простит. Сделаешь фильм во славу Христа – обретешь скорби». Так и случилось. И у него тоже бывали скорби. Он рассказывал, что мама его – мы ее недавно схоронили – долго не принимала, почему ее любимый сынок стал монахом и уехал в Россию. Она много плакала, грустила. Однажды она стирала белье, стояла возле стиральной машины и снова плакала – и вдруг ей явилась Богородица, Она показала ей Валаамский монастырь, каким он стал красивым, и она чуть ли не сына разглядела и поняла, что у него все хорошо. Это помогло ей принять ситуацию. Понять ее.

–​ Иногда чудеса имеют веселую подоплеку – не случалось таких с отцом Мефодием?

– Я бы не называл такие события чудесами, но все-таки они случались. Например, отец Мефодий хотел, чтобы, как это принято на Афоне, паломники с дороги могли выпить рюмку ракии... А где ее взять? Конечно, в родной Македонии! Тут как специально звонит его племянник и просит благословения посетить Валаам. Батюшка его попросил: возьми с собой то ли ящик, то ли два этой ракии. Тот говорит: «Как я на самолет-то ее пронесу? Как через столько границ два ящика ракии везти? В багаж сдать нельзя – разобьют, в салон пронести не дадут. Это же не ручная кладь!» Отец Мефодий говорит: «Ничего, я помолюсь!» И в итоге к его племяннику не было ни одного вопроса! Никто вообще не спросил: что это за ящики, почему человек везет столько спиртного? Что сделал отец Мефодий? Во время праздника преподобных Сергия и Германа он эту ракию просто раздал гостям. И те увезли такой необычный валаамский подарок.

– Владимир Путин, как известно, бывал и бывает на Валааме; как складывались их отношения с отцом Мефодием?

– У них была очень близкая связь, я думаю, Президент считал отца Мефодия своим другом. Отец Мефодий обладал талантом располагать к себе людей, даже высоких политиков, он не имел статусного барьера. Его сердце было преисполнено любовью, которой он покрывал с головы до ног любого человека, приезжающего на Валаам, думаю, Президент на себе это тоже ощутил. И Владимир Владимирович, только сходил с вертолета, сразу попадал в объятия отца Мефодия.

–​ Можно назвать отца Мефодия духовником Путина?

– Я не знаю, кто является духовником Президента, но, конечно, он оказывал ему всяческую духовную помощь. Как я уже говорил, каждая встреча с отцом Мефодием обязательно становилась событием для всех, с кем он встречался. Он расспрашивал о жизни, а потом раз – и начинал рассказывать, как строится Литургия, почему Царские врата то открыты, то закрыты, когда и как нужно молиться... Все это говорил просто, доходчиво. И это потом оставалось с человеком на всю жизнь. И со мной осталось, и с Президентом наверняка.

– Отец Мефодий умер от коронавируса?

– Да, от коронавируса. Каждое утро он обязательно делал тесты. Гостей на Валаам прибывало много, послушание отца Мефодия было самым опасным: встречи с гостями. Однажды тест показал, что он заболел. Он шутить пытался, чтобы все вокруг утешились, чтобы не унывали по причине его болезни...

– Вы сказали, что в последнюю встречу получили важное напутствие от отца Мефодия, – расскажете какое?

– Когда я к нему приезжал в последний раз, то спросил, о чем, наверное, многие спрашивают монахов: «Мы на большой земле, суетимся, нервничаем, ругаемся, злимся, не прощаем обиды... Как нам жить, чтобы это преодолеть?» И он ответил: «Всего две добродетели в себе воспитывай: любовь и смирение. Если это в душе будет, жить станет легче. И не забывай одну важную вещь: врагов любить очень легко. Когда любишь врагов, во-первых, ты выполняешь заповедь Господа нашего Иисуса Христа, во-вторых, ты получаешь за это от Господа награду, а в-третьих, ты спасаешь душу, а в-четвертых, ты уподобляешься Богу, который любит и праведников, и грешников. Мне сейчас трудно об этом говорить, потому что мы тяжелый период пандемии проходим. В мире много катаклизмов и войн. Но мы точно знаем, что на уровне подсознания у каждого человека заложена любовь к Богу и ближнему. Золотой красной нитью это проходит через все Евангелие».

Вот такое напутствие он мне дал в нашу последнюю встречу, в наш последний разговор. Это заповедь, по которой он жил, его духовное завещание. Пока я с Валаама не уехал, он перезванивал, спрашивал, как дела, не обижают ли меня, сыт ли я... Его забота о людях была бесконечной.

Фотографии взяты из личного архива Александра Казакевича.

---

Источник: сайт Валаамского монастыря