Вечери любви

 В Скиту и горе Нитрийской после службы в воскресенье желающим из братии раздавали иногда паксамы (сухие хлебы) и по чаше вина[1]; часто кроме того устроялись вечери любви, то есть обеды из приношений, которые делались на братию[2]. Эти приношения были имущество, даримое вступающими в монашество[3], остающееся после умерших иноков[4]. Многие монахи считали как бы обязанностию, если имели средства, жертвовать иногда на вечери любви[5]. 

Сюда обращались приношения мирян, состоявшие в плодах, хлебе, вине во время начатков сбора винограда[6]. Присутствовали на вечери любви по приглашению[7]. Стол для почетных старцев был особый[8]. Кто-либо из старших иногда подавал чаши братии. Каждый, принимая ее, должен был сказать: «Прости»[9]. Но из уважения к великим старцам иногда не решались принимать эту услугу из рук их[10]. 

Так как эти вечери были после причащения Святых Тайн и вообще отступали от обычной умеренной пищи иноков, то многие избегали их[11]. «Когда я прихожу в церковь, – говорил один инок старцу, – там часто бывает вечеря любви, и меня удерживают на ней – как мне быть?» Старец отвечал: «Это дело трудное»[12]. Некоторые хвалились даже тем, что не ходили на вечери эти. «Не говори, – давал совет старец иноку: – «Я не хожу в собрание» или: «Не ем на вечери любви», а будь равен со всеми»[13]. Исаак Фивейский, ученик Аполлона, после литургии обыкновенно поспешно уходил в свою келлию. 

 «Не братии, – говорил он, – бегаю я, но козней демонских. Если кто с зажженным светильником долго будет оставаться на открытом воздухе, светильник погасает: так и мы, просвещаемые от Святой Евхаристии, если замедляем вне келлии, то ум наш помрачается»[14]. Потому и пресвитеры старались содействовать тому, чтобы иноки после литургии удалялись в свои келлии. Один брат имел обыкновение по совершении литургии уходить после всех из церкви, дожидаясь, не пригласит ли кто его на трапезу; ибо не хотел у себя варить что-либо. Но однажды после литургии вышел он прежде всех. Пресвитер спросил его, почему он так делает? 

«Я сварил пред литургиею немного чечевицы, – отвечал инок, – и потому поспешил домой». Тогда пресвитер всем инокам дозволил пред литургиею варить чечевицу, чтобы каждый шел в свою келлию. Но те приношения, которые разделялись братиям по келлиям, всеми принимаемы были как благословение. Однажды послано было в Скит несколько смокв, и их, как ничего не стоящих, не послали Арсению, чтобы он не обиделся. Арсений, услышав об этом, не пошел в церковь, сказав: «Вы отлучили меня, лишив благословения, которое Бог прислал братиям и которого я не удостоился получить». Пресвитер тотчас сам отнес к нему смоквы и радостного привел его в церковь[15].