Митрополит Иона (Паффхаузен): «Я открыл монастырь, потому что мне очень не хватало монашеской жизни»

Митрополит Иона (Паффхаузен) уже несколько лет развивает монастырь в районе Вашингтона, названый в честь святого Димитрия Солунского. О том, как живет первая русская православная обитель близ американской столицы, какие традиции утверждает Русское Православие в США и с какими вызовами приходится сталкиваться современному обществу, владыка рассказал в интервью порталу Православие.Ru.

– Владыка, я уже много лет хотел посетить своего небесного покровителя – святого Димитрия Солунского в Салониках, но пока это так и не случилось. А сейчас получается, что он сам пришел ко мне – через монастырь, который вы открыли всего в паре часов езды от моего дома. Это чудо?

– Я думаю, отчасти это действительно чудо.

– Почему вы решили открыть монастырь и посвятить его святому Димитрию?

– Я решил открыть монастырь, потому что мне очень не хватало монашеской жизни. Прежде чем стать архиереем, я провел в монастырях 12 лет. А потом у меня началась абсолютно другая жизнь, совсем не похожая на ту, что была в монашеские годы. Мне очень хотелось вновь окунуться в монастырское бытие: с литургиями, с ежедневным циклом богослужений, с братским общением, с возможностью быть духовным отцом для своих чад. Я ездил в Россию, общался там с людьми, разговаривал со старцами здесь – отцом Захарией из Эссекса, отцом Ефремом из Аризоны, и они рекомендовали мне открыть монастырь. Отец Захария сказал, что, возможно, теперь я могу стать лучшим духовным отцом для людей, чем был раньше, поскольку я прошел определенный путь и чему-то научился. Я надеюсь, что так оно и есть.

Я перешел в Русскую Зарубежную Церковь из Православной Церкви в Америке в 2015 году, а еще через два года возглавил Свято-Германовский приход в штате Вирджиния. Это позволило получить некоторый доход. Тогда у нас в братии помимо меня было только два человека. В 2020 году мы начали создавать обитель – нашли помещение, к нам стали приходить люди, которые хотели жить в монастыре. Начали появляться средства для того, чтобы заплатить ипотеку. В общем, все стало складываться, и на праздник Воздвижения Креста Господня мы подписали документы о приобретении этого помещения. Тогда оно стоило немногим более 600 тысяч долларов.

Монастырь святого Димитрия Солунского в штате Вирджиния близ Вашингтона

Это большой дом, но сейчас он уже полностью занят, и у нас нет места для новых монахов. Теперь наша братия насчитывает 15 человек, но есть всего девять комнат. Поэтому нам пришлось оборудовать дополнительные кельи. Но это не самый лучший вариант для жилья, так что нам нужно расширяться. Нам действительно нужно найти новое адекватное место для обители. И желательно – одного или двух благотворителей, которые могли бы помогать.

Кроме того, у нас есть ограничения, связанные с собственностью, которые не позволяют нам вести здесь новое строительство. И мы не можем ничего с этим поделать. В общем, нам нужно не перегружать дом, а наоборот – разгрузить его (смеется).

– А почему так важно открыть русский православный монастырь вблизи столицы США?

– Я думаю, это важно потому, что Русская Православная Церковь сегодня является наиболее крепким оплотом традиционных христианских ценностей. Она отстаивает их, не идя на компромисс с так называемой современной массовой культурой, с царящей ныне в США сексуальной моралью, с абортами и со многими другими вещами. И я считаю, что это очень важно. Это касается не политических, а именно духовных вопросов. И это касается учения Церкви. Русская Церковь очень твердо отстаивает эти ценности и призывает своих чад соблюдать традиционный путь в христианской жизни, что ведет к здоровому обществу, к здоровым семьям. И к здоровым детям. Вы можете наблюдать, как социалистические идеи разрушают жизни людей, разрушают семьи. И в конце концов, они деморализуют общество. В этом плане США сейчас проходят тот же этап, через который СССР прошел в 1920-е годы.

– Мрачную картину вы нарисовали для США…

– Это очень мрачная картина.

– Почему вы видите ситуацию именно такой?

– Почему? Потому что у социалистов здесь есть реальная власть, и они не заботятся о людях. Демократия для них – контроль, но если у власти находятся демократы, то это вовсе не значит волеизъявление народа. Это контроль со стороны элиты, а элита состоит из социалистов. Никакой разницы с большевиками.

– Признаться, такой поворот беседы был для меня неожиданным. Но я все же вернусь к теме монастыря. С какими вызовами и искушениями вы сталкивались при создании обители? С чем сталкиваетесь сейчас?

– Нам пришлось решать многие вопросы. Как выплачивать ипотеку, как быть с другими подобными моментами. К нам приходит много молодежи, которая набиралась опыта. И к нам стали приходить более зрелые люди, которые стабильны в духовных вопросах. И это хорошо. Можно сказать, что в какой-то степени все это больше вызовы, чем искушения.

Мы не сталкивались с каким-то серьезным противостоянием – ни со стороны Церкви, ни со стороны городских властей или кого бы то ни было еще. Слава Богу, мы все работаем вместе. И мы в состоянии поддерживать себя с финансовой точки зрения.

– Большинство православных общин в США достаточно бедны, за исключением разве что греческих. Как вам удается выживать в такой ситуации?

– Поскольку наш монастырь еще только развивается, некоторым монахам приходится работать за его пределами. Например, я являюсь настоятелем Свято-Германовского прихода в штате Вирджиния, и это дает мне зарплату. У одного из членов нашей братии здесь оборудован офис – он работает инженером на удаленной основе. Другие люди вносят вклад иными способами. Это позволяет нам своими силами покрывать значительную часть расходов.

Кроме того, у нас есть книжный магазин, который работает очень хорошо. А главное, есть друзья, которые нас поддерживают, и мы благодарны им за помощь. Мы планируем использовать существенную часть пожертвований для капитальных выплат, связанных со зданием, с ремонтом, с автомобилями. Но, конечно, мне бы хотелось, чтобы монастырь сам мог оплачивать все расходы и не жить за счет благотворительности. Без сомнения, замечательно, когда люди жертвуют на обитель, и мы им очень признательны за это. Однако мы хотим использовать эти средства для крупных расходов, а также для собственной благотворительной деятельности.

– Для примера, каковы ваши обычные расходы в месяц?

– Порядка 8 тысяч долларов в месяц.

– Очень много.

– Для пятнадцати человек? Нет, это немного. Кроме того, если у кого-то из братьев есть своя машина, он сам оплачивает все расходы по ней. То же самое касается оплаты медицинских страховок. Можно сказать, что сейчас мы находимся на самоокупаемости наполовину. Безусловно, нам бы хотелось найти способ получать такой доход, которого было бы достаточно, чтобы оплачивать все свои траты. Но это должно делаться благодаря нашей собственной работе, а не за счет благотворительности.

– Какие уроки вы лично получили благодаря жизни в монастыре, что увидели и поняли?

– Я понял, что нужно учиться очень большому терпению. Терпению во взаимоотношениях с братией, с Церковью как с организацией, с иерархами; терпению по отношению к самому себе. Терпение должно глубоко уходить в молитву и веру. Это послушание.

– Вы чувствуете, какую роль святой Димитрий Солунский играет в ежедневной жизни монастыря?

– Святой Димитрий принимает очень активное участие в нашей жизни. Как и святой Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский, которому посвящена наша часовня. И монастырь в целом мы посвятили обоим этим святым. Мы очень сильно чувствуем их присутствие среди нас. Мы просим их молитв, их помощи. И очень часто приходят ответы на эти просьбы. Что-то случается в жизни людей, происходят какие-то духовные моменты, потому что они просят святого Димитрия и святого Иоанна о заступничестве.

– Я знаю, что монахи редко когда любят говорить о физических чудесах…

– Это правда…

– Но все же, могли бы вы поделиться какими-то чудесными историями, которые наверняка происходили у вас в монастыре или с прихожанами?

– Я могу рассказать историю моего «знакомства» со святым Димитрием в Салониках. Это было в 2005 году. Я тогда собирал средства на строительство монастыря святого Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского и сказал святому Димитрию: «Дай мне, пожалуйста, денег, чтобы сделать первый взнос на строительство монастыря». И пообещал, что построю в его честь церковь. Через несколько месяцев у нас было 500 тысяч долларов. Кроме того, не только святые Димитрий и Иоанн «сотрудничают» друг с другом, но и наш недавно почивший первоиерарх Иларион (Капрал) также молится и присматривает за нами. И у меня, и многих других людей здесь есть очень глубокое ощущение его присутствия в нашей жизни и его заступничества. Это очень помогает нам.

– У вас в монастыре в основном англоязычный народ, пришедший в Православие из других религий…

– Все наши монахи, насколько мне известно, пришли в Православие из других религий. А среди прихожан – как в монастыре, так и в приходе – у нас есть русские, армяне, сербы, болгары, много греков.

– Что они стремятся найти в Православии? И что вы хотели здесь найти, когда переходили в нашу веру? И нашли ли вы то, что искали?

– Прежде всего, люди ищут более глубокого и подлинного переживания Христа. Они стремятся познать Бога, познать Иисуса Христа. И жить в соответствии с Его учением.

– Когда несколько лет назад я писал о том, что вы задумали создать русский монастырь в Вашингтоне, на одном из англоязычных сайтов некоторые опасались, что это будет еще одна «рука Москвы». Как рядовые американцы относятся к вам? Каковы ваши взаимоотношения с соседями, интересуются ли они обителью?

– Мне бы хотелось здесь напомнить, что в нашем штате Вирджиния Русская Православная Церковь присутствует с 1738 года. Так что мы здесь довольно давно – дольше, чем большинство протестантов. И дольше, чем существуют сами США. Таким образом, нас нельзя однозначно назвать иностранной религией.

Безусловно, с точки зрения церковной жизни есть очень важные аспекты, которые русская культура вносит в наше сознание, в то, как мы понимаем определенные вещи. И этот контекст является уникальным. То Православие, которое мы исповедуем, пришло из России, из русских традиций. Многие моменты пришли к нам оттуда – литургия, стиль, церковные песнопения, то, как мы делаем какие-то вещи – все это, можно сказать, «переведено» из русского Православия.

Но это ложится на американский культурный контекст. Таким образом, мы имеем дело с адаптацией Русского Православия к американскому культурному контексту. И это позволяет нам выйти за пределы русскоязычного сообщества здесь и принять всех и каждого.

– В том числе и рядовых американцев…

– Абсолютно. Мы концентрируемся на Христе и на православной вере. Например, у нас в Свято-Германовском приходе всего несколько русских, это не русскоязычное сообщество. Но мы очень ценим то, как Россия воплотила христианство и как она принесла христианство в Америку. И мы стремимся, чтобы наши двери были открыты для всех и для каждого, ведь это невероятно богатая и красивая вера.

---

Источник: Православие.Ru