Там, где начинается вечность. О возрождении Покровского монастыря в Орше

– …Келейный корпус монастыря – историческое место. Он единственный сохранился, правда, без крыши. Но там, в подвальном помещении, такие своды! Под ними прямо чувствуешь, насколько он намолен. Думаешь: как же жили те последние монахи, если туда заходишь – и хочется стены целовать! Особый, непонятный, может быть, этому миру, дух милосердия, и благодать чувствуется необыкновенная. Были, видимо, среди монахов великие подвижники. Многие люди, даже не глубоко верующие, походив по этим развалинам, называли это место святыней. Те, кто, казалось, очерствели душой и ничего близко к сердцу не принимали, – оказавшись здесь, делались тише, мягче. Ты как будто выпадаешь здесь из мира суеты, греха, тщеславия. Город ведь совсем недалеко, но входишь в ограду, переступаешь черту – и начинается вечность…

Так рассказывает о Покровском монастыре в белорусском городе Орше монахиня Даниила (Тятькова), получившая благословение возрождать эту обитель.

Почти три столетия назад, в 1738 году, по инициативе и на средства оршанского старосты Ивана Ленковского на берегу реки Оршицы началось строительство мужского монастыря, принадлежавшего Ордену базилиан. В скором времени здесь появился каменный храм необыкновенной красоты. В 1831 году архитектурный комплекс обители был передан православным и преобразован в Покровский мужской монастырь, которому спустя годы пришлось повторить горькую судьбу тысяч храмов и монастырей Руси. От прежде величественных строений остались только стены келейного корпуса. Ныне здесь уже возведен небольшой храм-часовня в честь Иверской иконы Божией Матери, где регулярно совершаются службы, но очень много еще предстоит сделать.…

С монахиней Даниилой мы встретились в Москве, в храме великомученицы Ирины, что в Покровском. Этот храм с таким редким посвящением был устроен в ХVII веке в честь небесной покровительницы дочери царя Михаила Феодоровича – царевны Ирины. Храм затем неоднократно перестраивался, увеличивался в размерах. Сейчас он имеет шесть престолов. Главный – во имя Животворящей Троицы. Но название осталось прежним, по Ирининскому приделу.

В настоящее время Ирининский храм – это подворье Белорусского Экзархата, где настоятелем является архиепископ Витебский и Оршанский Димитрий. Матушка Даниила по благословению владыки приехала в Москву помочь, потрудиться. Провела здесь первые три года после присвоения Ирининскому храму статуса подворья. Монашеский путь у нее уже немалый – более двадцати лет.

– Чтобы уйти в монастырь, должно быть призвание, – говорит матушка Даниила. – Одного желания недостаточно, нужно, чтобы была еще и воля Божия. Сейчас, оглядываясь на свою жизнь, я понимаю, что с детства мне были даны какие-то подсказки: верующая бабушка, моя всегда существовавшая склонность к размышлению, к уединению. Первое мое желание было уйти в монастырь сразу после школы, в 18 лет. Но мама благословения не дала, а как без материнского благословения? Пошла учиться, получила профессию агронома, трудилась в совхозе, стала главным агрономом… А потом пришло время определяться. Я не знала, чтó «мое», ведь это очень ответственно: можно и в семейной жизни спастись, а можно и там, и там погибнуть.

У нас при храме образовалась «двадцатка» – читали Псалтирь. Мне досталась 19-я кафизма, где есть такие слова: Скажи мне, Господи, путь, в оньже пойду ( Пс. 142). На этих словах я останавливалась, делала поклон и просила указать тот самый путь – что мне полезно? «Ты, Господи, меня лучше знаешь, чем я себя. Укажи путь, где Ты мне дашь сил, укажи мой крест. Где Ты, Господи, хочешь, чтобы я была?» Прошло около полугода с такими молитвами, в полной неизвестности. Потом мне попалась книга – жизнеописание тогда еще не прославленного в лике святых преподобного Серафима Вырицкого. И душа так расположилась к этому святому, что мне тоже захотелось в своей жизни обрести наставника, духовного отца. Не прошло и месяца, как я попала к старцу, протоиерею Василию Швецу. И там у него встретила знакомые фотографии Серафима Вырицкого. Спрашиваю у келейницы, почему так много фотографий отца Серафима, а она говорит, что батюшка Василий – духовное чадо преподобного. Тут я поняла, что преподобный Серафим, видя мое желание и стремление, послал мне духовного отца.

В следующий свой приезд к отцу Василию я открыла батюшке свои мысли. А он стал называть меня Васильевной. Хотел показать, что я не только по своему отчеству Васильевна, но стала ему духовной дочерью. Впоследствии он меня направил в монастырь, указал матушку игумению. Через какое-то время, не без трудностей, я оказалась в Свято-Успенском монастыре в Орше. Там всё было в стадии становления и строительства, сестер совсем немного. Зато много препятствий. Однако благословение было дано, надо выполнять. Один из заветов монашества – послушание. Ну какой я буду монахиней, если пойду не туда, куда послали, а куда я хочу. Господь всё видит. Из мира я уже, как из пламени, выскакивала.

Поначалу в монастыре все непросто складывалось. Но нужно было немного потерпеть, и со временем монашеская жизнь стала налаживаться. Вернули чудотворный образ Божией Матери, стали Царице Небесной молиться. Потихоньку в наш маленький монастырь пришел такой расцвет, что даже сестры из Полоцка (Полоцкий Спасо-Евфросиниевский cтавропигиальный женский монастырь – М.Х.) приезжали и радовались, как у нас тихо и молитвенно. Матушка наша игумения Антония (Полуянова) всегда ездила советоваться со старцами, нас возила. Мы везде подмечали – где какой устав, какие правила и порядки. Учились. И выбирали для своего монастыря лучшее. Был полный богослужебный круг, молитвенное сестринское правило. Потом матушку благословили поднимать из разрухи другой монастырь – Вознесенский, в деревне Барколабово в Могилевской области. Она забрала с собой нескольких сестер и меня в том числе. Я скучала по Орше, и вот вновь вернулась в тот город, где началась моя монашеская жизнь.

– Матушка Даниила, а что самое важное в монашестве?

– Главное в монашестве – терпение. Написано же: «претерпевший до конца, спасен будет» (см. Мф. 10:22). Молимся, трудимся, Господь всё устроит. У нас перед глазами был опыт монашеской жизни. Было, у кого спросить. Мы ездили в Псково-Печерский монастырь, к отцам, которые знали монашество изнутри. Так хорошо было у них исповедоваться! Доверие духовнику очень важно: идешь на исповедь в отчаянии, а после возвращаешься утешенная и радостная.

В монастыре надо удержаться и остаться. Искушений в монашеской жизни гораздо больше, чем в миру. Очень важно отсекать свое «я», свое самолюбие: выполняешь не то, что любишь, а что благословили. И больше пользы получаешь от того послушания, которое, может быть, и не нравится, но ты его делаешь из любви к Богу и людям. От этого душа воспитывается и научается терпению, от этого приобретаешь духовные плоды.

Самое главное – стяжание благодати Святого Духа, – как батюшка преподобный Серафим Саровский говорил: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Чтобы очистить сердце и стяжать благодать, нужно и терпение, и смирение, и понуждение себя. Когда я пришла в монастырь, готовить трапезу мне не очень нравилось, но получилось так, что это было одно из первых моих послушаний. Не нравилось, но шла и работала. А со временем полюбила это дело. И как только полюбила, сразу отправили на другое – чтобы не было пристрастия.

– Ваше нынешнее послушание значительно труднее…

– Мне поручено заниматься восстановлением разрушенного монастыря. Он стоит у реки Оршица. Сейчас это практически центр города, а в старину, когда обитель создавалась, здесь была северная окраина. До революции монастырь был мужским, при нем действовало духовное училище. Обитель была жемчужиной Орши. Высота главного собора более сорока метров.

Келейный корпус со сводчатыми потолками достался нам в аварийном состоянии: без крыши и окон. Приют бомжей – всё засорено, испачкано, осквернено. А от старинного красивого собора остался только фундамент. Первым делом для совершения богослужений мы построили маленький деревянный храм в честь Иверской иконы Божией Матери. Неслучайно это место было посвящено Пресвятой Богородице, – ведь несмотря на то, что столько всего прошло рядом с этими стенами, столько десятилетий последнее оставшееся здание разрушалось, но оно еще есть, стоит. Значит это знак нам – восстановить красоту, место, где могли бы исцеляться израненные души.

– Зачем этому миру монастыри?

– Монастыри – это пристани для измученных душ, потому что, погружаясь в мирскую суету, мы забываем, кто мы, куда идем, для чего живем. В монастырях сохраняются постоянство и традиция. В монастырях аскетичная, подвижническая жизнь. Основная забота – о духовном, материальное – это только подспорье. Оставляешь всё, отказываешься от семейного счастья, от родных, уезжаешь далеко … для чего, есть ли в этом смысл? Это делается для того, чтобы приобрести нечто более важное. Если вспомнить историю, то и царевны дворцы оставляли и уходили в пустыни, вкусив благодать Божию… Все земное – ничто по сравнению с этой благодатью. Пока этого не вкусишь, – не поймешь, зачем самоотречение. А вкусив, – уже знаешь, что всё возможно претерпеть. Почему мученики с радостью шли на мучения? Чтобы не потерять счастье быть с Богом. Когда человек с Богом, этого ничто не заменит. А без Бога везде плохо: совесть не чиста, благодать изменила, и тебе даже в прекрасных условиях, в богатых домах неуютно. Жить с Богом, – всё остальное не столь уж значимо. Монастыри нужны, чтобы этот измученный мир не забывал о Боге и благодати.

– Не могу не спросить: какая она, на Ваш взгляд, земля Белорусская, каковы люди?

– Менталитет немного отличается. Но очень много общего, а главное, что нас всегда объединяет, – православный дух. У нас есть единство во Христе. И Украину мы никак не можем отделить. Мы – братья, притом, что Господь каждого создал индивидуально. Белоруссия – красивая земля, воздух чист, люди трудятся. Народ пережил много скорбей в свое время. Много войн шло именно через Беларусь: и нашествие католиков с Запада, и Наполеон, и Великая Отечественная… Это сформировало национальный характер – терпеливость и умение не опускать руки, когда трудно. Да, тяжело, да, бедно, но перекрестились – слава Богу за всё! – и пошли опять восстанавливать, трудиться и молиться… «Памяркоўнасць» – так у нас называют черты характера белоруса. На русский язык можно перевести как покладистость, миролюбие, сопряженное с терпением. Правда, сейчас молодежь, под влиянием интернета, новых технологий и прочего, уже во многом иная. А людей старшего возраста еще отличает это терпеливое смирение.

---

Источник: «Монастырский вестник»