«Сила Божия в немощи совершается»

«Монастырский хронограф» побеседовал с настоятельницей Свято-Успенского Тадулинского женского монастыря Витебской епархии монахиней Иларией (Болт) о жизни монастыря и настоятельском служении.

– Матушка, к вам в монастырь вернулся список древней иконы Тадулинской Божией Матери. Расскажите, как это произошло.

– В ноябре 2016 года в Свято-Елисаветинском женском монастыре г. Минска проходила монашеская секция Регионального этапа Рождественских чтений. Мне было поручено прочитать доклад о советском периоде истории Тадулинского монастыря. Еще до начала конференции ко мне подошла игумения Екатерина, настоятельница Пинского Свято-Варваринского монастыря, и сказала, что по благословению архиепископа Стефана она передает нам список с Тадулинской иконы. Можете представить, как мы с сестрами были обрадованы!

Вернувшись домой, мы написали благодарственное письмо архиепископу Пинскому и Лунинецкому Стефану и попросили его рассказать подробнее, где он обрел нашу святыню. И владыка Стефан вскоре прислал нам ответ.

При посещении Свято-Троицкого храма в д. Вичин Лунинецкого района архиепископ Стефан обратил внимание на иконочки, стоящие на панихидном столе. Среди них была Тадулинская икона Божией Матери. Владыка спросил настоятеля храма, чья это иконочка. Отец настоятель ответил, что люди приносят из дома иконы и оставляют в храме в память о почивших сродниках. Помня о том, что в Витебской епархии был Тадулинский монастырь с чудотворной иконой, владыка спросил, не будет ли ущербом для храма забрать эту икону, чтобы передать в возрождающуюся обитель. Получив разрешение настоятеля, архиепископ Стефан увез с собой Тадулинскую икону и через игумению Екатерину передал ее нам.

Вот таким образом пришла к нам икона. Узнав, что в нашем монастыре появился список Тадулинской иконы Божией Матери, датированный 1908-м годом, архимандрит Антоний, настоятель Болдинского монастыря Смоленской митрополии, передал нам киот начала XX века. Сейчас эта икона является главной нашей святыней.

Конечно, это утешение. Потому что мы думали, что не обретем не только подлинник, не только саму чудотворную икону, но даже и список. Когда иконописцы работали над современными списками Тадулинской иконы (их у нас два), они руководствовались только рисунками Струкова, гравюрой ХVIII века и словесным описанием иконы в историческом очерке Сементовского.

И у нас есть надежда, что когда-нибудь Матерь Божия откроет и подлинную Свою святыню – Тадулинскую икону. Где она – неизвестно. Есть предположение, что, скорее всего, сестры спасли ее от поругания и где-то скрыли. Последнее упоминание о Тадулинской иконе встречается в документах начала 1920-х годов, когда происходило изъятие церковных ценностей. Среди конфискованного монастырского имущества числилась риза с иконы Тадулинской Божией Матери. Больше исторических данных у нас нет.

– Ваш монастырь находится в 50 километрах от Витебска. Дороги, мягко говоря, не очень, прихода, по сути, нет. Как Вы живете? Где Вы черпаете силы, вдохновение, надежду? Ведь сестер нужно чем-то кормить, и Вы даже пытаетесь вести стройку. Как это у Вас все получается?

– Все делает Господь. Я бы сказала: Матерь Божия. Это Ее место. Я думаю, что здесь Она, как и на Афоне, Игумения. Не зря, наверное, монастыри называют уделом Божией Матери. Наш – не исключение. И жизненный опыт говорит о том, что сколько сам ни старайся, всегда встречаются такие трудности, которые ты не можешь преодолеть. И тогда волей-неволей начинаешь обращаться к Богу. И Господь устраивает. Может, не так, как ты хотел, и не в то время, когда ты хотел, но Господь и Матерь Божия устраивают все наилучшим образом. Это мы понимаем уже потом, когда проходит какое-то время. Все, что происходит у нас, откровенно говоря, это настоящее чудо. Пока сопротивляешься, пока ищешь, пока добиваешься, теряешь силы, мучаешься – мало что получается. Когда успокаиваешься и просто живешь и решаешь проблемы именно сегодняшнего дня, через месяц, через год смотришь – уже многое поменялось без особых усилий.

Силы черпаем в богослужении, в молитве, в литургии, в первую очередь, в причащении Святых Христовых Таин, в молитве совместной, в трудах. Общие труды, общие послушания тоже дают определенные силы. Я бы даже посоветовала матушкам игумениям не пренебрегать общими послушаниями с сестрами, когда есть такая возможность. Потому что, во-первых, это объединяет. Во-вторых, сестры уже смотрят на тебя не как на начальника, а как на сестру, у которой просто бóльшая ответственность. И соответственно, формируются другие отношения. Вот эта поддержка сестер дает матушке силы смотреть на какие-то проблемы с оптимизмом, с надеждой.

Мы знаем, что и волос с головы не падает без воли Божией. Сколько было случаев, когда деньги заканчивались, а батюшке надо было зарплату выплатить, у него семья, детей кормить надо. А тут приезжает человек и неожиданно дает ту сумму, которая тебе нужна сегодня. Господь всегда помогает.

– Матушка, скажите, опыт, который Вы приобретаете сейчас, будучи настоятельницей строящегося монастыря, очень отличается от того монашеского опыта, который Вы приобрели, когда жили в достаточно благоустроенном монастыре в качестве сестры? Что новое для Вас открылось? Может, Вы что-то переосмыслили, что-то Вы видите по-другому?

– Есть моменты такие же, то есть тянется непрерывная нить. Есть, конечно, новый взгляд на те же самые вещи. А есть и что-то абсолютно новое. Мне очень помог опыт жизни в Глубокском Березвечском монастыре, потому что там тоже пришлось строить. Там было легче, потому что у меня не было полноты ответственности. Но, в принципе, мне приходилось выполнять всю работу в плане организации хозяйства, стройки, налаживания контактов с мирскими людьми, с местным руководством.

И самый главный опыт, который я получила в Глубоком – это опыт полного своего бессилия. В декабре 2006 года мы заканчивали строительство храма святителя Тихона Задонского и на Рождество Христово собирались служить первую службу. Но мы не могли установить крест на купол. Через два дня должна была состояться служба. У нас есть стены, есть купол, в храме написан иконостас, но на куполе нет креста! Нам нужны были или две вышки, или вышка и кран. Высокие. В Глубоком таких не было.

В конце концов, мы договорились, что нам пришлют две вышки нужного метража из Минска. Мы ждем, а приезжает только одна. И крана нет. Реально мы понимали, что с одной вышки крест поставить невозможно. Все сестры вышли на улицу, стояли и молились. Рабочие что-то там пытаются делать, машут руками, но это пустая затея. Кто-то просто молча наблюдал. Надо отдать должное водителю вышки, который пытался делать все, что в его силах. Сейчас я понимаю, что он осознавал, что ничего не может, потому что когда вышка опускается, она сразу уходит в сторону. Крест, привязанный к вышке, колеблется на ветру. А ячейка на куполе только на 5 миллиметров шире ствола креста. И надо было в эту ячейку попасть. Это нереально. Полчаса мы так стояли, и когда, наконец, мы услышали, что крест вошел в ячейку, я подошла к крановщику и поблагодарила: «Спасибо. Такая ювелирная работа». А он посмотрел на меня таким умиротворенным взглядом и говорит: «Только с вашей помощью».

Это опыт молитвенной помощи. И когда мы построили этот храм, у меня было большое желание сделать над входом надпись большими буквами: «Сила Божия в немощи совершается». И вот этот опыт немощи человеческой и силы Божией, наверное, самый главный. Вот это и дает силы жить, и строить, и смотреть с оптимизмом в будущее. А сами мы ничего не можем. Может только Господь.

А новое то, что когда я была рядовой сестрой, всегда смотрела на начальство: то не так, это не так, я бы сделала по-другому. А когда стала сама настоятельницей, поняла, что бывают ситуации, когда по-другому просто невозможно. Сейчас совсем другое восприятие окружающей действительности.

– Отношения настоятельницы с сестрами. Какие бывают трудности? Как Вы их решаете?

– Я бы сказала, что каждая сестра – это отдельный мир. Если одной сестре, когда она сделает что-то не так, я могу сразу сказать об этом, или объяснить и даже немножко нажать на нее, то с другой сестрой я буду месяц искать подходящий момент, чтобы начать разговор на какую-то чувствительную для нее тему. Потому что разное восприятие, разные судьбы, разное воспитание. Если откровенно говорить, наверное, в отношении с каждой сестрой, которая приходит в монастырь, допускаешь ошибки, пока начнешь ее понимать и чувствовать. Нужна большая осторожность, потому что потерять взаимопонимание и доверие очень легко, и это происходит очень быстро. Восстановить же доверие ­– нужны годы. Чтобы сохранить добрые отношения с сестрами, надо присматриваться, внимать, слышать, видеть.

– Как узнают о вашем монастыре люди, которые приезжают помогать? Ведь расстояние от Витебска большое, дороги хорошей нет…

– Узнают из нескольких источников. Мы два года ездили в город на службу с подворья. Там мы общались с людьми с одного прихода, со многими из них до сих пор поддерживаем связь. Второе – у нас есть киоски в городе. Люди приходят в киоск, получают какую-то информацию, и у них появляется желание приехать, посмотреть, помолиться, помочь. А третье – это интернет. У нас есть монастырский сайт (uspenie.by). И есть случаи, когда люди узнавали о нас благодаря сайту и приезжали помочь. Некоторые добираются сами. Когда есть возможность, привозим монастырским транспортом.

– Службы у вас как совершаются?

– Литургия три раза в неделю. В воскресенье – всегда. Если есть праздники – по праздникам. А если нет, то во вторник и четверг.

– На этом месте Вы восстанавливаете монастырь. С какой мыслью Вы взялись за это дело? Какова мотивация: в первую очередь, чтобы возродить на этом месте монастырь, который здесь когда-то был?

– Когда я поняла, что мне никуда не деться от настоятельства, с одной стороны мне хотелось, чтобы у нас это не было просто женским общежитием, а со второй – чтобы не ломались души, чтобы не было чего-то чрезмерно аскетичного. Хотелось бы сделать такой монастырь, в котором бы могли жить сестры, которые где-то, возможно, надломились, где-то не смогли себя найти в другой обители.

– То есть Вы рассматриваете возможность брать в монастырь сестер, которые не смогли жить в каком-то другом монастыре?

– С единственным условием, чтобы они приняли наш порядок жизни.

– Возможна ли дружба между монашествующими?

– Отец Ефрем Ватопедский неоднократно в своих беседах с насельницами разных монастырей говорил о том, что мы не подруги, а сестры. Чтобы понять смысл этих слов, нужно вникнуть, в чем разница взаимоотношений подруг и сестер.

В миру мне приходилось быть свидетелем того, как один человек зовет другого на заведомо дурное дело, а когда тот отказывается, говорит: «Ты мне друг или нет?» Становясь чьим-то другом, мы как бы автоматически обязываемся поддерживать друзей во всех начинаниях. Дружба связывает. И если в монастыре сестры становятся подругами, это гибельно для них и для самого монастыря.

Я имела некоторый опыт дружбы в самом начале монашеской жизни и убедилась, насколько это вредно.

Отношения сестер совершенно другие. При не меньшей взаимной любви мы остаемся свободными.

– Что делать, когда теряется вдохновение в монашеской жизни?

Потерю вдохновения можно назвать унынием. Святейший Патриарх Кирилл в одной из проповедей сказал, что сейчас многие называют это словом «выгорание». Мне кажется, что каждая ситуация индивидуальна. Потеря вдохновения может быть и от осознания неправильности выбранного пути, и от того, что реальность оказалась не такой, какой мы ее представляли, и от банального физического переутомления, и от многих других причин. В любом случае, это болезнь души.

Помочь сестре разобраться в своей проблеме, подобрать нужное лекарство – это главная задача игумении.

– Кто для Вас является примером в духовной жизни?

– На этот вопрос я не могу ответить однозначно. Моя жизнь складывалась так, что рядом не было человека, которому я могла бы во всем подражать. Не потому, что я не встречала духовных людей, а потому что их подвиг был выше моей меры. Но Господь посылал многих людей, которые являлись для меня примером.

В первую очередь мне хотелось бы вспомнить своих родителей – глубоко верующих людей, пронесших веру в Бога как доверие через всю жизнь.

Особое место в моей жизни занимает отец Иоанн (Крестьянкин). Его любовь к людям – это та высота, которой я никогда не достигну, но которую хочется стяжать.

Незабываемая встреча с матушками Свято-Мариинской обители г. Вильнюса: покойные схиигумения Ангелина, монахиня Анатолия, монахиня Агния, монахиня Леонилла и ныне здравствующая игумения Серафима. Все они дали мне первые уроки монашеской жизни.

Особая страница – Полоцкий Спасо-Евфросиниевский монастырь. Нельзя не вспомнить схиигумению Евфросинию, которая стала моей восприемницей в иноческом постриге и помогала мне разбираться в вопросах духовной жизни. Ее светлый образ останется со мной на всю жизнь. Не буду поименно перечислять всех полоцких матушек: у каждой из них можно было многому поучиться.

Господь посылал и до сих пор посылает встречи с духовными людьми, которые преподают уроки угождения Богу.

– Как правильно делать замечания в монастыре? Кто может их делать: только игумения или одна сестра может делать замечания другой?

Я думаю, что в идеале замечания может делать только настоятельница. В отдельных случаях это право могут иметь сестры, старшие на послушаниях. Во всех других ситуациях сестры должны обращаться друг к другу с просьбой.

– Человеку, который стремится к монашеству, как искать свой монастырь?

Наверное, не существует одного рецепта для всех. Монашество – это призвание, и Господь может призвать по-разному. Но, в любом случае, желательно, чтобы еще до вступления в обитель сестра ознакомилась с условиями жизни в монастыре, его духовной направленностью и установила доверительные отношения с игуменией.

– Крайности в организации монастырской жизни. Какие бывают и как их избежать?

Крайностями внутреннего устройства обителей становится жесткая дисциплина. Жизнь в таком монастыре напоминает казарменную. И как противоположная крайность – слишком большая свобода сестер в общении с миром и между собой. То и другое происходит чаще всего тогда, когда настоятельница не имеет авторитета у сестер.

К перегибам руководства можно отнести искусственное введение откровения помыслов, насаждение греческого устава без учета особенностей нашей жизни, пренебрежение духовной жизнью сестер, когда сестры являются лишь рабочей силой и предоставлены сами себе. Также крайностью является ситуация, когда монастырем по факту управляет не игумения, а духовник. И совершенно противоположная ситуация, когда игумения ограничивает общение сестер с духовником.

Я считаю, что большое значение в налаживании монастырской жизни имеют монашеские конференции и съезды. На этих встречах происходит изучение святоотеческого предания, знакомство с опытом других монастырей, в том числе из разных Поместных Церквей, дискуссии по острым вопросам монашеской жизни. И, наконец, личное знакомство, и живое общение с другими игуменами и игумениями.

– Должны ли монахи до упаду работать?

– Жертвенное служение друг другу в обители неизбежно. Но если работа становится ежедневно изнурительной, так что препятствует молитвенному деланию, это уже крайность, которой надо избегать.

Благодарим, Матушка, за беседу!